Заметки о творчестве поэта Евгения Евтушенко

      Мое знакомство с Евгением Евтушенко началось в 1960 году. В этом году я закончил институт и поехал работать в Тульскую область, в небольшой поселок, расположенный за семь километров от города Алексин. У меня появились какие-то деньги, и я начал осуществлять свою мечту о личной библиотеке. В небольшом поселковом магазинчике я обнаружил только что изданный трехтрехтомник Александра Блока и несколько поэтических сборников. Среди них оказалась и тоненькая книжка «Обещание» молодого тогда Евгения Евтушенко. [В скобках замечу, что эта книга – четвертая по-счету книжка поэта, следующая за сборниками «Разведчики грядущего» (1952), «Третий снег» (1955), «Шоссе Энтузиастов» (1956)]. Стихи мне понравились, но... Хотя в этом сборнике были его знаменитые: «Она все больше курит, все меньше говорит…», «Со мною вот что происходит…», «Ты плачешь милая, ты плачешь...», потрясения я не испытал: по сравнению с Блоком они были слишком земные, а я тогда еще не понимал, что в этом и была их ценность, что после многолетних присталинских казенных публикациях такая открытая и приближенная к простому человеку поэзия и была нужна людям. Отсюда и вся последующая сумасшедшая популярность поэтов шестидесятников. Но вот однажды, в том же 1960, пролистывая журнал «Юность», я прочел стихотворение «Встреча в Копенгагене». Вырезку из журнала «Юность» я обнаружил недавно, все в том же сборнике Евтушенко «Обещание».

Мы на аэродроме в Копенгагене
Сидели и на пиво налегали.
Там было все изящно, комфортабельно
И до изнеможенья элегантно.
И вдруг он появился- тот старик
В простой зеленой куртке с капюшоном,
Верней, не появился, а возник.
Он шел, толпу туристов бороздя,
Как будто только-только от штурвала
И, как морская пена, борода
Его лицо, белея, окаймляла.
С решимостью угрюмою, победною
Он шел, рождая крупную волну,
Сквозь старину, что под модерн подделана,
Сквозь всяческий модерн под старину.
И, распахнув рубахи грубый ворот,
Он, отвергая вермут и перно,
Спросил у стойки рюмку русской водки,
А соду он отвел рукою: «No».
С дублеными руками в шрамах, ссадинах,
В ботинках, издававших тяжкий стук,
В штанах, неописуемо засаленных,
Он элегантней был, чем все вокруг.
Земля под ним, казалась, прогибалась-
Так он шагал увесисто по ней.
И кто-то наш сказал мне, улыбаясь:
«Смотри-ка, прямо как Хемингуэй»
Он шел, в коротком жесте каждом выраженный,
Тяжелою походкой рыбака,
Весь из скалы гранитной грубо вырубленный,
Шел, как идут сквозь пули, сквозь века.
Он шел, пригнувшись, будто бы в траншее,
Шел, раздвигая стулья и людей,
Он так похож был на Хемингуэя…
А после я узнал, что это был Хемингуэй.

      Тогда, в 1960 году, это стихотворние произвело на меня очень сильное впечатление, может быть, могло сказаться мое преклонение перед образом Хемингуэя, но нет, Хемингуэем я не увлекался. Поразило меня само стихотворение, его балладный стиль, и особенно – богатство языка. Да, у Евтушенко необыкновенно большой запас слов, может быть, когда-нибудь будет составлен словарь языка Евтушенко, как был когда-то издан словарь Пушкина.
       Вот что о богатстве его языка еще в 1983 году писал известный критик Евгений Сидоров:
«К сожалению, это богатство его словаря – и достоинство, и недостаток одновременно. «Поэт в России – больше чем поэт», – сказал однажды Евтушенко. В этом, может быть, разгадка его силы и слабости.       Иногда, стараясь быть больше чем поэтом, он перестает им быть. А иногда становится поэтом, потому что не хочет быть только им.»
    – Когда-то Владимир Соколов, которого Евтушенко называет своим учителем, сказал в кругу цэдээловского застолья:
     «Что вы тут все ругаетесь про Евтушенко? У него и в самом проходном опусе есть такие строки, на которые вам ни в жизнь не подняться»..
      А вот что когда-то сказал сам Евтушенко: «У меня 70% – мусор, 30% остается, но это ведь огромный томина».
      Евтушенко – значительная фигура в русской культуре. Его антология русской поэзии – огромный труд, который невозможно недооценить. Он открыл для читателя множество неизвестных имен.
Но мне хочется сказать о месте Евтушенко в русской поэзии.
     Давно, еще в конце пятидесятых годов, Варлаам Шаламов написал критические заметки о стихах Е.Евтушенко. Он приводит строки из его знаменитого стихотворения «Карьера»:
                                            «Я делаю себе карьеру
                                              Тем, что не делаю ее»
и пишет:
     «О том же самом когда-то размышлял и Блок. Он не написал стихотворения «Карьера». Блок высказался прозой – коротко и значительно: «У поэта нет карьеры. У поэта есть судьба».
      Эта фраза Блока в сравнении с идеями стихотворения Евтушенко «Карьера», указывает на разницу «уровней» поэтического мышления того или другого поэта.»
     Вот линия гениальных русских поэтов: Пушкин, Лермонтов, Блок, Маяковский, Мандельштам, Пастернак, Ахматова, Цветаева, Бродский. Вписывается ли Евтушенко в этот ряд? Наверное, нет. Но свое достойное место в русской поэзии он, без сомнения, займет.