В 1927г. С.Прокофьев впервые после своего отъезда на гастроли за рубеж возвращается в Советскую Россию. На западе к нему отнеслись с осторожностью, особенно в эмигрантских кругах - его музыка носила пролетарский налет, да и сам Прокофьев не скрывал своих симпатий к Стране Советов. Он с большим энтузиазмом возвращался в Москву. И надо сказать, что Москва очаровала его. Это был конец НЭПа, и магазины были полны товарами и продуктами.А за год до этого в России была опубликована первая книга стихов поэта, в которой НЭП был показан с негативной стороны. Через много лет этого поэта назовут гениальным и поставят в один ряд с Б.Пастернаком, О.Мандельштамом, М.Цветаевой и А.Ахматовой. Но тогда, в 1926 году, его стихи вызвали разноречивые отзывы. Б.Пастернак не принял его, но он был признан в узком кругу прогрессивных литераторов. Борис Эйхенбаум называл его "многообещающим явлением в русской поэзии", а Юрий Тынянов подарил ему экземпляр "Архаистов и новаторов" с надписью: "Первому поэту наших дней".
Вот отрывок из этого сборника.

На рынке (отрывок)

В уборе из цветов и крынок
Открыл ворота старый рынок.
Здесь бабы толсты, словно кадки,
Их шаль невиданной красы,
И огурцы, как великаны,
Прилежно плавают в воде.
Сверкают саблями селедки,
Их глазки маленькие кротки,
Но вот, разрезаны ножом,
Они свиваются ужом.
И мясо, властью топора,
Лежит, как красная дыра…

Трудно догадаться по этим стихам, что их автор является создателем таких шедевров как:

Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.

Или:

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Да, я говорю о поэте Николае Заболоцком, которого Иосиф Бродский, не очень щедрый на похвалу, назвал "...фигурой недооцененной". В беседах с Соломоном Волковым он говорит: "Это гениальный поэт. Но сборник "Столбцы" (первый сборник стихов Н.Заболоцкого) - это прекрасно, это интересно. Если говорить всерьез, это интересно только как этап в развитии поэзии...".
Но Заболоцкий был человеком своего времени и к тому же молодым человеком. А эпоха была вот какая: Виктор Шкловский утверждал, что не-странное лежит за пределами художественного восприятия; Сергей Прокофьев не понимал, "как можно любить Моцарта с его простыми гармониями". Поздний Пастернак о себе тогдашнем скажет: "Слух у меня был испорчен выкрутасами и ломкою всего привычного, царившими вокруг. Все нормально сказанное отскакивало от меня".
Почему я сегодня решил говорить о Николае Заболоцком, который был на одиннадцать лет моложе С.Прокофьева, и не говорю о футуристах, его современниках? Меня давно занимало внешнее сходство этих двух гениев. Вот передо мной два снимка - молодой Прокофьев и молодой Заболоцкий. Конечно, у них разные черты лиц, но что-то есть общее в их взгляде: энергия и независимость, жизнерадостный взгляд на мир. И мне думалось, что должно быть что-то общее и в их творчестве.
Считая, что это только у меня такое несколько странное видение, я не придавал ему серьезного значения, но оказалось, что не мне одному свойственны подобные представления. Так, недавно на Интернете портрет я натолкнулся на такое, высказывание: "Обычно принято подбирать соответствия из разных отраслей искусства. Я полагаю, не вызовут особых возражений имена Николая Заболоцкого и... Павла Филонова".
К тому же есть что-то общее и в их биографиях. Оба они детство провели вдали от больших городов. С.Прокофьев - в селе Сонцовка Екатеринославской губернии, где его отец служил управляющим имением, а Н.Заболоцкий в раннем детстве жил под Казанью, где он родился и где его отец служил агрономом. Те места, где провел свое детство Поэт, я хорошо представляю, т.к. в юности мне довелось жить недалеко от этой фермы: огромные поля, леса и прекрасное озеро. Конечно же, эта близость к природе не могла не повлиять на формирование их взглядов, и, казалось бы, им суждено было стать "классиками".
Но оба они вошли - один в музыку, другой в литературу - новаторски, нарушая устоявшиеся каноны. И вполне понятно, что они не были приняты массой слушателей и читателей со сложившимися традиционными взглядами на то, какими должны быть музыка и поэзия. Общим для них было и то, что они оба вначале восторженно принимали советскую власть, которая в дальнейшем сурово обошлась и с одним, и с другим .
В 1936г. С.Прокофьев окончательно вернулся вместе с семьей в СССР, и до 1948г. его положение было вполне благополучным. Его отпускали в зарубежные концертные поездки, чего в ту пору в Советском Союзе удостаивались только избранные деятели искусства, он получил несколько Сталинских премий. Зная о происходящем в стране терроре, Прокофьев не вступал в конфликт с властями, еще со времен зарубежной жизни приняв за правило полное невмешательство в политику и ратуя лишь за свою художественную самостоятельность. Но последующие события показали, как наивна была эта позиция. В 1948 г., после "знаменитого" выступления А.А.Жданова, Заболоцкий был объявлен буржуазным формалистом. Косвенной угрозой Прокофьеву стал арест его первой жены. Прокофьев, прекрасно понимая, что за этим может последовать, был вынужден написать покаянное письмо Союзу композиторов и Комитету по делам искусств, а 5 марта 1953г. он скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг.
Судьба Николая Заболоцкого сложилась иначе. Его жизнь - это истинная Трагедия, которая отличается от драмы тем, что в ней замешаны мощные внешние силы, неподвластные действующим лицам. А ими в этой трагедии были сам Н.Заболоцкий, его жена Екатерина Васильевна Клыкова, которая, по словам Евгения Шварца, была "...прямо говоря, одна из лучших женщин, которых встречал я в жизни", писатель Василий Гроссман и 28-летняя дочь писателя Роскина - Наталия Роскина. (Гроссман, после гибели своего друга Роскина на войне, стал для Наталии приемным отцом). Внешней же силой в этой трагедии был сталинизм. Вкратце содержание этой трагедии таково.
В 1936 году, будучи на Украине, Заболоцкий узнал об ужасающем голоде, унесшем миллионы жизней. О репрессиях. И его известное стихотворение "Ночной сад»" в аллегорической форме говорит об этом времени.

О, сад ночной, таинственный орган,
лес длинных труб, приют виолончелей!
О, сад ночной, печальный караван
Немых дубов и неподвижных елей!
Он целый день метался и шумел.
Был битвой дуб и возмущеньем — тополь.
Сто тысяч листьев, как сто тысяч тел,
летели вместе — низко ли, высоко ль.
Железный Август в длинных сапогах
стоял вдали с большой тарелкой дичи.
И выстрелы гремели на лугах,
и в воздухе мелькали тельца птичьи.
И сад умолк, и месяц вышел вдруг,
легли внизу десятки страшных теней,
и души лип вздымали кисти рук,
все голосуя против преступлений.
О, сад ночной, о бедный сад ночной,
о существа, заснувшие надолго!
О, ты, возникшая над самой головой
туманных звезд таинственная Волга!

Следующим событием в трагедии были сталинские лагеря, в которые Заболоцкий попал по ложному обвинению в 1938 году. Он подвергался избиениям и в самом лагере, и в лагерной психиатрической больнице, куда он был помещен в соответствии с бытовавшей в те времена жестокой практикой усмирения и устрашения инакомыслящих и просто неугодных властям.
Освобожден был Заболоцкий только в 1946 году. К 1953 году все несчастья его жизни, казалось, были преодолены. Он реабилитирован, признан, окружен вниманием, делает хорошо оплачиваемые переводы, впервые в жизни не стеснен в деньгах. У него отдельная квартира в Москве, с такими "предметами роскоши", по тем тяжелым временам, как холодильник, сервиз, картины.
Но судьба напоминает о себе: в 1955 году у Заболоцкого случается первый инфаркт. И если бы только инфаркт! Всю жизнь - и когда он был на свободе, и в лагерях - с ним была "одна из лучших женщин":

Ангел, дней моих хранитель,
С лампой в комнате сидел.
Он хранил мою обитель,
Где лежал я и болел.

Когда Заболоцкого отпустили на поселение в Кулундинской степи, она, бросив все (и вопреки его совету), кинулась к нему с детьми Никитой и Наташей. Вот уж действительно - "есть женщины в русских селеньях...". И новым потрясением для Заболоцкого стало то, что в 1956 году, в возрасте 49 лет, когда дети уже выросли, она ушла от него к Василию Гроссману... Надо было знать Заболоцкого, для которого семья была религией, столпом мироздания! "Сначала он был только удивлен – до остолбенения – и не верил даже очевидности. Он удивился бы меньше, если бы она проглотила автобус...", – пишет Николай Чуковский.
Несчастье прибило его к одинокой, молодой (28 лет) и очень умной женщине - Наталье Роскиной. Но их жизнь не сложилась; результатом был лишь дивный цикл лирических стихов "Последняя любовь", единственный в творчестве Заболоцкого, один из самых щемящих и мучительных в русской поэзии.
Последним и решающим событием трагедии стало возвращение Екатерины Клыковой. Николай Чуковский, близко наблюдавший весь этот такой обыкновенный ужас, пишет: "Он пережил уход Катерины Васильевны. Но пережить ее возвращения он не мог... Сердце его не выдержало, и его свалил инфаркт...". Чрезвычайно характерно, что в этой катастрофе буквально некого винить. Кого можно винить в Трагедии? Только внешние силы. Все четверо жили тяжело (Роскина тяжелее всех), все были серьезны и искренни. Просто случилось землетрясение, разлом тектонических плит.
Он умер от очередного инфаркта 14 октября 1958 года. Было ему отроду 55 лет.
Сергей Прокофьев и Николай Заболоцкий. Композитор и поэт. Разные по возрасту, различные по мировоззрению и по характеру, с разными судьбами. На первый взгляд, кажется, что их может объединять лишь то, что их жизнь пришлась на одно и то же трудное время. Но все-таки было что-то общее в их творчестве. Отчасти это объясняется тем, что Прокофьев любиl литературу. Он и сам говорил, что если бы не стал композитором, то стал бы писателем. В детстве он писал стихи, да и стиль его дневников говорит о незаурядных литературных талантах. Возможно, поэтому большинство его произведений имеют литературную основу, а либретто оперы "Петя и Волк" – его собственное сочинение.
Что же касается Заболоцкого, то это, несомненно, один из самых "музыкальных" поэтов. И в этом отношении показательно название одной из его статей - "Мысль-Образ-Музыка". В ней есть такая фраза: "Слова должны обнимать и ласкать друг друга, образовывать живые гирлянды и хороводы, они должны петь трубить и плакать, они должны перекликаться друг с другом, словно влюбленные в лесу, подмигивать друг другу, подавать тайные знаки, назначать свидания и дуэли". И я не знаю стихов более музыкальных, чем стихи Н.Заболоцкого. Например, еще в первом своем модернистском сборнике "Столбцы" в стихотворении "Фокстрот" он воспроизводит ритмы джаза:

В ботинках кожи голубой,
В носках блистательного франта,
Парит по воздуху герой
В дыму гавайского джазбанда.
Внизу - бокалов воркотня,
Внизу – ни ночи нет, ни дня,
Внизу – на выступе оркестра,
Как жрец качается маэстро.
Он бьет рукой по животу,
Он машет палкой в пустоту,
И легких галстуков извилина
На грудь картонную нашпилена...

А вот стихотворение "Болеро", написанное в 1957 году.

Итак, Равель, танцуем болеро!
Для тех, кто музыку не сменит на перо,
Есть в этом мире праздник изначальный -
Напев волынки скудный и печальный
И эта пляска медленных крестьян...
Испания! Я вновь тобою пьян!
Цветок мечты возвышенной взлелеяв,
Опять твой образ предо мной горит
За отдаленной гранью Пиренеев!
Увы, замолк истерзанный Мадрид,
Весь в отголосках пролетевшей бури,
И нету с ним Долорес Ибаррури!
Но жив народ, и песнь его жива.
Танцуй, Равель, свой исполинский танец,
Танцуй, Равель! Не унывай, испанец!
Вращай, История, литые жернова,
Будь мельничихой в грозный час прибоя!
О, болеро, священный танец боя!

"Заболоцкий - одна из блуждающих звезд на небосклоне русской поэзии, и едва ли не самая таинственная. Все истинные поэты непохожи друг на друга, но всё-таки непохожесть Заболоцкого - особой пробы, она какая-то удесятеренная, беспримерная". Так писал в журнале "Русская Германия" Юрий Колкер (некоторые факты биографии Н.Заболоцкого заимствованы мной из публикации этого автора), в связи с исполнившемся в этом году столетием со дня рождения поэта.
Думается, что эти же слова в какой-то мере можно отнести к С.Прокофьеву, 50-летие со дня смерти которого отмечалось в марте этого года. Его наследие беспримерно велико,музыка гениальна, своеобразна, непохожа ни на чью.
Две яркие звезды музыки и поэзии на небосклоне мировой культуры.

октябрь 2003 года