В 1937 году Александра Фешина написала и издала на английском языке свою первую и, к сожалению, последнюю книгу под названием «Марш прошлого» (MARCH OF THE PAST). В книгу вошли два произведения: «Странствующие жонглеры» и «Красавка». Первый рассказ - сентиментальное повествование о том, как семья ее двоюродного брата бежала из занимаемой большевиками Казани, как в переполненном беженцами поезде они потеряли своего малолетнего сына, как они долго искали его и, наконец, нашли у одной верующей женщины. Рассказ слабый, немного слащавый, но и в нем есть отдельные интересные зарисовки. Вот например такая:

      В окне мчащегося поезда я видел пейзаж, столь знакомый мне с детства. Зеленые луга, темные леса, реки искрящиеся на солнце, и небольшие белые облака, весело преследующие друг друга в охватывающем их синем  небе. Пейзаж был тот же самый, а вот люди были другие. В поезде сразу бросалась в глаза его полная неухоженность. Слезшая краска, окна выбиты и грязны, на полу мусор и скорлупа от семечек. Я нашел место в одном из спальных купе старого типа, в котором его сидячие места использовались теперь для поездок в дневное время. Два красноармейца и пожилой мужчина, по виду  бывший аристократ, уже были в купе, когда я вошел в него. Я занял единственное свободное место, удобно уселся, ожидая спокойной поездки, которая даст мне возможность обдумать план моих дальнейших действий. Но эти два красноармеца были в очень игривом настроении. Их привлек пожилой мужчина, сидящий напротив, как красная тряпка привлекает быка. Вскоре они начали развлекаться, плюя  скорлупой семечек на его колени. Какое-то время мужчина сдерживался. Не обращая внимание на то, что это делалось преднамеренно, он продолжал смотреть в окно, не поворачивая даже на мгновение головы. Но игра становилась все более нахальной, наконец, он встал.“Извините,- сказал он, снимая шляпу и кланяясь в старой дореволюционной манере. “Я очень извиняюсь, но я не хочу слишком раздражать вас. Кажется, что для меня будет лучше, если я поищу место в другом купе”. Поклонившись еще раз, он вышел с большим достоинством. Рев смеха сопровождал его уход, и некоторое время красноармейцы развлекались, передразнивая его жесты и восклицая: ”Простите, простите”.    

       Второй рассказ, «Красавка» – довольно обширное повествование о корове, которую она, Александра, приобрела в голодные революционные годы, и которая помогла ей вместе с дочерью выжить. В рассказе много сцен, показывающих единение человека с природой, с домашними животными. Показаны взаимотношения людей разных сословий. Рассказ поистине блестящий. К сожалению, эта книга была единственной ее книгой. После этого она публиковала в местных журналах небольшие рассказы. Один из них, «Эллегия» - превосходное лиричское повествование-воспоминание о своей детской поездке с отцом в Петербург. Но такой высоты повествования, как в «Красавке», она уже не достигла. Александра, конечно, хотела что-то писать для Голливуда, но с ее «русифицированным» английским это вряд бы удалось. (Кстати поэтому перевод ее текстов с английского было очень легко делать).  

     Я помещаю на своем сайте небольшие отрывки из «Красавки» в моем переводе, чтобы дать почувствовать читателям всю прелесть этого рассказа и показать незаурядность этой неординарной женщины, которая долгое время была верным спутником своего гениального мужа.  

      Зима 1920 года была одной из самых тяжелых в истории русской революции. Внезапно все, казалось, достигло самого низкого уровня, и жизнь людей стала катастрафически ухудшаться без всякой надежды предотвратить это состояние. Здания, не ремонтируемые долгое время, начали разрушаться: можно было увидеть провалившуюся крышу, разбитые окна, заделанные картоном или заткнутые тряпками, полуразрушенные дома, наклонившиеся в одну сторону на осевший в землю фундамент. Огромные площадки вокруг города, где раньше хранились запасы угля и дров, были настолько пусты, что даже нельзя было предположить, что здесь было раньше. Склады с одеждой или продуктами не несли никаких признаков, для чего раньше они использовались. Топливо и продукты еще можно было купить в сельской местности, но связь между городом и деревней была настолько нарушена, что был большой риск двинуться за тридцать–сорок километров в поисках чего-либо: можно было неожиданно застрять где-то надолго или вообще не вернуться домой. Или железнодорожные пути были засыпаны снегом, или паровозы были сломаны, или не было топлива для паровозных топок. Одурманенные граждане новой, свободной России стали плохо одеваться, озябшие и голодные, они выглядели совершенно подавленными. Первые два года Революции они находились в опьяненном состоянии. Чувствуя, что самым важным в то время было разрушение старого мира и создание нового, они охотно пренебрегали так называемыми заботами “мелкой буржуазии” о хлебе с маслом. Какое значение для них было то, что они съедят или где поспят, главное – это было установить такой Новый Режим для народа, который в будущем стал бы примером «свободного братского союза” для остального мира. Поэтому в течение первых двух лет восторженным членам “Свободного Братского Союза”, не терпелось услышать речи своих лидеров и представить свои собственные неисчислимые идеи. И чтобы поскорее претворить их в жизнь, они бегали от одного митинга к другому, а о том, как будут решены простые житейские дела, одному богу было известно. Но как же они легкомысленно отвергли божественную власть, ведь бог очень часто прежде помогал преданному ему народу старой России, а вот теперь он отвернулся от них, неблагоразумных и сбившихся с истинного пути. Небеса, которые прежде были так близко в их любви к русскому народу, ушли теперь ввысь, уступив место солнцу, которое летом опаляло все до пепла, и ветрам, которые зимой замораживали все до смерти.  

        Я со своей маленькой дочерью Ией жила в местечке, называвшемся Сосновая Роща Васильево,  расположенном вдоль железной дороги по направлению к Москве, примерно в тридцати километрах от Казани. Текло время. Месяц за месяцем проходил в бесконечной борьбе за существование. Очень много чего мы научились делать сами, но каждый день все еще приносил что-то новое, чего мы не умели еще делать собственными рукам. И вот Новый 1920 год встретил нас целым пакетом проблем, обещающих принести новые, как только будут решены вновь возникшие. Отметив наскоро праздник Нового года, мы не стали терять время даром, а принялись решать наши новые проблемы. Самая большая задача, вставшая передо мной, была проблема, где взять молоко. Жили мы недалеко от деревни, это не составляло большого труда в предыдущие годы. Но к настоящему моменту очень много коров было зарезано, другие умерли от болезней, во всей стране не хватало молока. Сначала мы прекратили есть сметану. Ни моя дочь, ни я об этом не очень-то сожалели, но мой муж, который продолжал жить в городе и посещал нас иногда, обычно по субботам и воскресеньям,  всегда ожидал в моей “Загородной Резиденции” райскую жизнь и не мог представить, что в этом раю чего-то нет. Гордясь своим выбором места жительства и сама собой, я старалась изо всех сил не разочаровывать его, но наступил день, когда я подала ему борщ и он спросил:    

        “Как насчет сметаны?”

       “Сегодня нет никакой сметаны”, ответила я ему кротко.

        “Почему? Разве ты не могла где-то ее купить?”, спросил он с удивлением.

        “Нет, не могла”, ответила я, чувствуя, что начала повышать голос.

        “Очень плохо!”, вздохнул он, глядя в пустоту.

        “Совсем плохо!”, парировала я, почти переходя на крик.                 

                                   ............................................

           В следующий раз, он, по-видимому, позабыл об этом инциденте, но при виде щей без сметаны начал разговор по новой. Тот же самый грустный вопрос: “Нет какой-либо сметаны?” Его жалобы становились такими утомительными, что в те дни утром, когда я ожидала его, я обходила всю деревню, дом за домом, пытаясь купить немного сметаны или сливок, предлагая за это почти любую цену, только бы не слышать его вздохов и вопросов. 

      Однажды во время такого похода я постучала в окно одного деревенского дома, где жила женщина, которую я знала. Но в окне появилось огромное мужское лицо с красной густой бородой. Приоткрыв чуть-чуть окно, мужик высунул свою бороду и с насмешкой спросил: “Красотка моя! Что за нужда принесла тебя сюда в это холодное утро?” Я объяснила, зачем пришла.“Ха, ха!” он засмеялся, и дикая злость сверкала в его глазах. “Это забавно! В старые времена вы имели обыкновение пить сливки, а мы пили то, что оставалось – слитое молоко. Но времена изменились, теперь, моя госпожа, Мы пьем сливки, а вы пейте слитое молоко. Не желаете ли полный кувшин?”  

                 ............................................

      Дома меня ждало много дел, и вскоре я забыла, что произошло со мной утром. Но к вечеру, после того, как я весь день провела в разнообразных заботах, и уже прислушивалась к стуку колес в ожидании поезда, который должен был привезти моего мужа из города, я почувствовала себя очень усталой. Наконец, поезд прибыл, и муж усевшись за стол ужинать, не зная как обычно о моих приключениях, шутливо спросил: 

       “Прекрасно, а ты в этот раз достала хоть немного сметаны для щей?”

         Его шутка задела самое мое больное место. Перед моими глазами снова возникло злобное рыжебородое лицо, и мне показалось, что  у моего мужа было что-то общее с ним.

                                  ............................................

      “Но что можно поделать?, сказал муж и сделал безнадежный жест руками. 

      “Что можно сделать?, Я повторила его жест, "сливки и молоко ни из чего не выходят, правда? Они выходят из коровы. Нужно тогда завести корову!"    

         Последние слова были настолько неожиданны, что даже я сидела молча в течение длительного времени, пораженная этой идеей. Мой муж поморгал глазами и повторил:

       “Корова! Корова! Но что ты собираешься делать с коровой!”

       “Это молоко! Что обычно делают люди с коровой!”

       “Но с коровой нужно уметь обращаться, давать ей то, что этому животному нужно, нельзя же доить корову просто так.”

       “Ну и что ты думаешь, что я никогда не научусь ухаживать за коровой?  Ты думаешь, что я глупа и неспособна научиться тому, что умеет каждая крестьянка?»

       “Я не думаю, что ты глупая, конечно ты всему можешь научиться, но хватит ли у тебя сил, чтобы заниматься этим делом?”

       “Не волнуйся за меня и займись своей частью дела. Когда ты вернешься в город, попытайся найти достачно денег, чтобы купить корову». 

       “О боже!” теперь настала его очередь кричать, “где я могу достать столько денег? Корова теперь стоит дороже, чем самый большой дворец. Ты точно так же можешь попросить меня достать денег, чтобы купить всю Казань для тебя”.  

       “Мне не нужна Казань, можешь оставить ее себе,” парировала я, все более и более утверждаясь в правильности своего решения, “я не приказываю тебе, чтобы ты что-то делал. Если ты не хочешь помогать мне, тогда не требуй от меня ничего. В конце концов, этот разговор начался из-за твоего вопля о сметане, вот как возникла эта проблема”.    

                                     ............................................

       “Если он уедет в город за деньгами”, сказала я себе, думая о моем муже, “он может застрять там на недели или даже месяцы. Это довольно трудная задача, и он не сможет выполнить ее так уж быстро! Но, а я? Что же, я буду сидеть и ничего не делать?” 

         Поскольку я не могла оставаться в бездействии, я решила, что как только он уедет, я тотчас пойду в деревню к моим друзьям-крестьянам, чтобы посоветоваться с ними. Может быть, попробовать занять денег прямо там в деревне, и тогда все могло быть устроено в один-два дня. Это был тот путь, который, мне казалось, будет самым правильным для моего предприятия.

      Дальше идет длинное описание того, как Александра доставала деньги у «спекулянта» Филиппа-Крысы, как, оставив дочку у знакомых, ехала ночью в санях в поисках коровы, как она чуть было не замерзла, как первая предложенная на продажу корова не понравилась ей, и как она сразу же влюбилась в Красавку, и как она пошла в дом и увидела прелестную сцену, так поэтично описанную ею: 

     “Тихо!”, сказала Марфа, хозяйка дома, где оставалась дочка Ия, “давайте не разговаривать, я  хочу, чтобы Вы увидели, что происходит в доме. На цыпочках, осторожно приоткрыв дверь, одна за другой мы вошли в дом.

       Низкое солнце короткой русской зимы заглянуло в окно Марфиного дома и своими лучами осветило середину комнаты, оставляя другие части пространства в голубой тени.

       Два ягненка, в очень напряженном состоянии, мордочками обращенными одна к другой, стояли около противоположных стен комнаты, в то время как лучи света освещали центр пола между ними. Они, словно  скаковые лошади, стояли в напряжении, готовые к гонке. Затем, как будто бы по данному кем-то сигналу, они начинали нестись друг к другу рысью, ритмично стуча по полу своими еще мягкими копытцами. Попав в полосу яркого света, они на мгновение останавливались, приготовившись ударить друг друга в лоб тем местом, где вскоре у них вырастут рога, и мчались дальше, чтобы столкнуться мордочка с мордочкой, лоб со лбом. Удар подбрасывал их высоко в воздух, затем опустившись на пол, и продолжая соприкасаться головами, они начинали танцевать, делая круг за кругом. Лучи солнца играли в их белых, покрытых шерстью тельцах, и превращались во множество маленьких радуг, которые переплетаясь между собой и сверкая в беспрестанном движении, создавали изумительную сетку множества цветов и оттенков. После нескольких таких поединков ягнята перестали танцевать, весело смотрели друг на друга, а затем вернулись каждый к своей стенке. Немного  отдохнув, они вновь начали свою игру. Моя дочь сидела на низком табурете, опираясь локтями о колени, держа свою голову руками, и полностью была поглощена игрой. Мы также стояли тихо, как зачарованные, пока внезапно нашедшее облако не затмило солнце и не погасило радостную картину.“О, мамуся!”, Ия наконец заметила меня. Вскочила на ноги и бросилась ко мне. И моя рука задрожала, когда прошлась по ее живым  волосам, показавшимся мне странными в тот момент. “Теперь давайте пить чай!,” сказала Марфа и пошла к печи. Вскоре мы все трое разговаривали, попивая чай из чашек. 

                                       ............................................

        “Если после покупки коровы у тебя останется немного денег, ты купишь мне ягнят?”

        “Дорогая моя, ты что снова об этом! Ягнята не остаются маленьким, они вырастают и превращаются в больших баранов. Ты что хочешь, чтобы бараны жили здесь? В таком случае наш дом превратиься в зверинец!” 

                                     ............................................

	Александра и Ия

      Я была очарована (Красавкой) с первого взгляда. Она действительно была красивой. Маленькая, но прекрасно сложенная, с красно-коричневой глянцевой шкурой, с чернотой вдоль ее носа, около глаз, на кончике ушей, на конце хвоста и вокруг ног. Эта красно-коричневая шкура переходила в снежно белый цвет на ее груди, как будто бы демонстрируя свой костюм, сшитый по талии. Она любила весь мир и ожидала любви от всех тех, кто к ней подходит.

                                   ............................................

       Так начались наши взаимоотношения с Красавкой. С каждым днем они становились сильнее, и через месяц или два наша зависимость от коровы стала настолько большой, что мы даже не могли подумать о том, чтобы жить без нее. Красавка в те дни была для нас всем тем, что считается жизнью. Не политической жизнью, а именно той жизнью, которая приходит от солнца на землю и течет во многих потоках, питающих все живое. Оглядываясь назад, я совершенно уверена, что не будь этой коровы и того внимания, которое мы ей уделяли, мы, вероятнее всего, не выжили бы. Были плохие времена. Неистовый революционный дух постоянно витал над Россией. Он беспристанно кружил то здесь, то там. И врывался в головы людей и поджигал много душ. Бои происходили во всех уголках страны и, словно пожар, разрушал все, что попадалось на его пути. На растоптанных  и заброшенных полях не выращивались зерновые культуры. Сам воздух, выведенный из состояния покоя этими конфликтами, вызвал странные изменения в природе, превратив лето в зиму, осень в весну. Плохие урожаи. Голод. На берега Волги начали надвигаться болезни, некоторые районы были полностью опустошены: исчезли  растения, животные, люди. Казань и ее окрестности жили не лучше, чем остальная часть России. Странные  события происходили там. Люди, среди которых были хорошие мои знакомые, впадали в агонию и встречали смерть с распростертыми объятиями, как облегчение от всех забот. 

      Обо всем этом я слышала, а кое-что видела сама. Были дни, когда я сама хотела сдаться. Но! Была Ия, цепляющаяся за мою юбку, ее голова едва достающая до моего колена, и два ее домашних животных, радостно гарцующих у наших ног. А во дворе – Красавка, спокойная, уверенная в себе, с ее огромными черными глазами, пристально глядящими на меня.  «Держитесь!, почти говорила она. «Держитесь за меня, и мы выстоим». И я собиралась с силой и оглядывалась вокруг. Как и всегда, стояли высокие сосны, прямые, стройные, несгибаемые. Солнце все так же светило над их верхушками и заливало изобилием тепла мой сад, и так же, как и прежде, свеж был живительный воздух, в котором купалось все, в том числе и я. «Почему, – думала я в те моменты,– «почему я не могу стоять столь же прямо, как эти деревья? Почему я я должна позволить себе гнуться и ломаться, в то время, когда я еще нахожусь на этой земле?» Размышляя таким образом, я обычно представляла себе, что попала в некую сказочную страну, и будто бы эта страна находится на острове, плавающем в бурном море. Близко и далеко различные суда борются с мощными волнами, и многие из них тонут. Что я могу поделать? Мой остров дрейфовал вместе с бурным потоком. Завывала буря. Воды колыхались. Но мои ноги стояли на твердой земле, и мое небольшое королевство все еще нуждалось во мне. Я должна была продолжать бороться! И боги были благосклонны ко мне. Мой плавучий остров благополучно проходил через все штормы, минуя волнения неистового моря.    

                               ............................................

      Тем не менее это прохождение сквозь штормы заняло у нас три долгих и напряженных года. До самого отъезда из России мы были почти полностью зависимы от нашего небольшого участка земли в Сосновой Роще и от Красавки. И эти  прошлые года запечатлелись в моей памяти, как отдельная страница, очень отличающаяся от того, что было в моей жизни до того, и что совершилось позже. Никогда прежде, ни после я не испытывала такой напряженности в борьбе за мою собственную жизнь и за жизнь тех, кто находился рядом со мной. Запертые между жестокими волнами человеческих страстей и беззаботной природой, мы должны были повернуться лицом к природе и молиться о милосердии. Имея дело со всем тем, что связано было с моим небольшим владением, я находила самую большую поддержку в тех немых существах, которые были в нашем домашнем хозяйстве. 

       Теперь, когда все это ушло в прошлое, я, часто размышляя об этом, задаюсь вопросом: «Чьей доброй  милости  я обязан за удачную идею приобрести в нужное время  участок в Сосновой Роще, а затем позднее  корову? Чья добрая рука привела меня в то холодное зимнее воскресенье к Антону? Филиппу Крысе? И кто охранял нас ночью, когда мы ехали по замерзшей реке, по снежным заносам к Катерине, а затем назад? В действительности, мы ничего не знаем о путях нашей судьбы! Часто случай или мысль заставляют нас  двигаться, принимать какие-то решения, которые в дальнейшем могут оказаться самыми важными в нашей жизни. Так это и случилось тогда, до того, как мы ясно поняли, зачем и почему у нас появились участок в Сосновой Роще и потом Красавка. И будь это Великое Провидение или Всемогущий Бог, я склоняю голову перед ними и смиренно благодарю. Все мы знаем, что борьба наших предков с природой необходима была для того, чтобы просто выжить. Но пользуясь всеми благами цивилизации, мы забыли об первичных источниках нашего существования. Это кажется почти невероятным  – жить в наше время  в тесной связи с землей, элементами природы и животными. Тем не менее, в этом столетии, во времена крутых поворотов этой самой цивилизации, многие русские были ошеломлены встречей с примитивными трудностями их предшественников, испытывая муки первобытного человека. Внезапно изменилось представление обо всех ценностях. Деньги, так почитаемые прежде, потеряли то значение, которое они раньше имели. Не было ничего, что можно было бы купить. Предметы роскоши стали в наших глазах смешными и бесполезными безделушками. Кому были интересны украшения или даже дома, когда невозможно было укрыться от холода, темноты и голода?     

                              ............................................

           Спеша закончить приготовления, я смазываю ладони моих рук каплями молока и начинаю ритуал. При первом касании вымени две струйи молока падают вниз, искрясь на солнце и звеня в пустом ведре, как будто два колокола исполняют две высокие, веселые мелодии. По мере того, как я продолжаю доить, увеличивается количество пены и уменьшается звон; становясь ниже тоном, звон постепенно превращается в простое гудение, в то время как жемчужная пена колышется в голубом ведре, как фрагмент облака, парящего в весеннем небе. Все это время Красавка стоит умиротворенная и очень спокойная. Она боится даже пошевельнуть головой и только изредка бросает теплый взгляд из уголка своего темного глаза. Она счастлива дать мне переполняющее ее богатство живительного потока, и я принимаю его с благодарностью. Мы обе счастливы и некоторое время живем в согласии, пока не раздается звук пастушьего рожка, несущегося с луга, с низу нашего холма  Уши Красавки быстро встают, она начинает махать хвостом, и все ее тело становится напряженным, полным ожидания. Я тороплюсь. Делаю последние несколько движений, и ритуал закончен. Осторожно убираю ведро, наполненное до краев моим богатством, затем поворачиваюсь, для того, чтобы открыть другую дверь и позволить ягнятам, но теперь уже взрослым овцам, выйти на двор. Блея, они бегут за коровой, которая уже находится в проходе около ворот. Я мчусь, чтобы дать возможность им всем выйти, и затем наблюдаю, как они уходят. Таким образом, моя первая ежедневная забота исполнена. Я возвращаюсь к ведру с молоком и с этим сокровищем в руках иду обратно по узкой тропинке к кухне. Двигаясь медленно, чувствую тепло утренних солнечных лучей, ласкающих мою голову, а мои ноги, одетые в мягкие тапочки, ощущают холодные капли росы со встряхиваемой мною травы. Отец Солнце и Мать Земля приветствуют меня, желая Доброго Утра.  

       Даже сейчас, когда я думаю о Красавке, мое сердце смягчается; ведь тогда, всякий раз, когда я видела это большое, сильное животное, чутко реагирующее на мое еле заметное изменение настроения, я всегда чуствовала, что моя корова – самый желанный и преданный друг, какого только можно иметь на земле. Она узнавала мой голос на расстоянии и по его интонации определяла мое настроение: хорошее оно или плохое. Иногда я звала ее, находясь от пастабища довольно далеко и, как мне позже рассказывал пастух, в тот момент, когда Красавка слышала мой голос, она прекращала щипать траву и устремлялась к дому.  

      Однажды, когда меня посетила компания друзей, после спора относительно чувствительности животных, поздним вечером мы вышли во двор, и кто-то выпустил корову из под навеса, где она находилась. Мы безшумно разошлись по разным направлениям. Красавка в темноте без колебаний подошла прямо ко мне. Всякий раз, когда я заболевала, или по какой-то другой причине не могла доить, она давала молока поменьше, и оно не было густым. А если я не появлялась в течение нескольких дней, она теряла аппетит и плохо себя чувствовала.

        Прошли годы с тех пор, как я уехала из России, из Сосновой Рощи, а мои друзья остались там. И тогда же  я рассталась навсегда с моим бессловесным спутником тех трудных революционных лет, с моей преданной  коровой. Я знаю, что Красавка не могла прожить столь долго – она, должно быть, уже умерла. Но даже теперь, когда я смотрю на луг с пасущимися коровами, какое-то странное чувство охватывает меня, и я останавливаюсь невольно и смотрю на них.Они обычно чувствуют мой пристальный взгляд и, отрывая свои головы от травы, тоже смотрят на меня, и мне кажется, что так тепло не могут смотреть коровы на незнакомого человека. И тогда странная мысль приходит мне в голову: «возможно, в моем взгляде они ощущают те дружественные отношения, которые были у меня когда-то с одним из представителей их рода». Вот и сейчас я стою в открытом поле посреди трав и смотрю на коров под раскаленным солнцем. И старые чувства вновь оживают во мне. И снова я ощущаю себя королевой, самым главным созданием. Но при этом понимаю, что я всего лишь крошечная частица, одна из многих частиц, созданных мудрой рукой природы, вечно исполняющей прекрасную мелодию непрерывности жизни.    

 Примечание: все тексты из книги “March of the Past” даны в переводе автора вебcайта.